На краю земли - Ольга Кентон

«Чай готов, – говорила тетя, когда ее тайное действо было завершено. – Все за стол». Тетя подвигала сахарницу Стивену, обращаясь при этом ко всем: «Я сахар никому не клала, берите сколько нужно, себе я уже подсластила». И через минуту спрашивала: «У вас сладкий чай? Сахара достаточно?» «Да, спасибо», – отвечала Катя или я. «А у меня несладкий, – говорила тетя. – Ничего, так попью». «У тебя он всегда несладкий», – комментировал Стивен, а я удивлялась, что, живя в браке столько лет, он даже не знал об этой маленькой слабости жены, которой та, видимо, очень стыдилась. «Вот так, – отвечала тетя. – Бывает, мне не очень хочется сахара».

И в то воскресенье на столе, видимо, оказались все «маленькие слабости» тети Клавы: рядом с жареной бараниной и телятиной, овощами и «Павлóва» соседствовали квашеная капуста, домашние малосольные огурчики, водка, тот же банальный оливье, селедка под шубой, а вместо пирожков – новозеландские sconеs с сыром или изюмом, напоминающие ту же самую домашнюю выпечку.

Алекс и Лида не забыли и тоже пришли, чему я была несказанно рада. Сообщили мне, что обустроились в двухкомнатной квартире в центре города, недалеко от работы. Мне же они шепнули, что, по местным меркам, я живу очень далеко. К тому же таким образом они сэкономили на машине – отпала необходимость в ее покупке. Так как особенно путешествовать они не собирались, то решили ограничиться такси, которое можно заказать всегда, и оно вполне комфортабельно для поездок по городу (это не московские частники на разваливающихся машинах). Но я, вместо того чтобы подумать о переезде, задумалась о курсах вождения.

Обмолвившись об этом тете Клаве, услышала, что с этим не должно быть проблем и меня с радостью будет подвозить либо ее муж, либо Катя.

Тетя, вы меня не поняли, мне не нужно, чтобы меня кто-то подвозил, встречал, – продолжала я. – Я хочу научиться водить машину.

– Зачем? Разве мы тебе откажем в помощи?

– Не в этом дело, просто это удобно.

– Хм, – удивилась тетя. – Вот я, например, не умела и не буду уметь водить машину. Меня всегда отвозит Стив или девочки.

«А все остальное время сидишь дома, – подумала я. – Ты же от них полностью зависишь».

– А чем я хуже, тетя Клава? Я бы тоже смогла отвозить вас куда угодно.

Видимо, такой поворот дела понравился, ведь у нее потенциально появлялся еще один водитель.

– Ну хорошо, мы узнаем о курсах вождения для тебя. Но предупреждаю: я не люблю быструю езду, эти сумасшедшие гонки.

Это обещание тетя так никогда и не выполнила: искать автошколу в декабре, накануне Рождества, было бессмысленно. А в январе я уже съехала от нее. Как я уже говорила, отношения у нас сложились своеобразные – точнее, не сложились вовсе. Особенно после того, как во время обеда на очередной вопрос тети, когда же приедет мой новозеландский приятель, я рассмеялась и сказала, что это была шутка.

– Значит, ты меня обманула? – спросила тетя, вдруг резко перейдя на английский язык. Наступила пауза. Стивен пытался дожевать кусок побыстрее, как будто он мешал ему слышать. А девочки разом притихли. Призывно посмотрев на всех сидящих за столом, тетя продолжила: – Разве так можно, Маша?! Я желаю тебе только добра!

– Тетя, я вас не обманывала. С самого начала сказала вам правду, в которую вы отказались верить. А существование нового молодого человека показалось вам более убедительным. Мне же все равно.

– Как? Врать родной тетке?! – Она приложила руки к груди. Еще пара подобных фраз с моей стороны – и, наверное, ей не избежать визита врача. Она продолжала смотреть на всех умоляющим взглядом, ища сторонников. Но Катя улыбнулась, а Марианна хихикнула.

– Не нужно доводить все до абсурда, тетя.

– Маша пошутила, – видимо, решил заступиться за меня Стивен.

Но это возымело совершенно другое действие.

– Что ты такое говоришь, Стивен? Что ты оправдываешь ее? Посмотри, какой пример она подает нашим девочкам. Может, в Москве так принято: ушла от одного, приехала к другому, а теперь думает о третьем.

– Тетя, я приехала только к вам в гости. Мне не нужны лекции относительно моего поведения. Я устала от всего, хочу отдохнуть. Я устала оправдываться перед всеми и выстраивать свою жизнь так, как этого ожидают от меня другие. Если вам не нравится – мне все равно, потому что это мое личное дело, как я живу.

Все! Это было последней каплей. Тетя покраснела от возмущения, отчего ее выкрашенные в белый цвет волосы стали казаться еще белее, и тетя стала похожа на альбиноса, выпучившего глаза и вот-вот готового упасть в обморок или забиться в эпилептическом припадке. Она бросила свою салфетку на стол, демонстративно вышла из-за стола и ушла в соседнюю комнату, куда за ней через секунду отправился Стивен.

Лида, Алекс и я отправились в сад на перекур, где я пересказала им свою выдуманную историю, над чем они долго-долго смеялись. Минут через двадцать тетя вернулась, держа в руке носовой платок.

– Извини меня, Маша, – сказала она. – Я просто отношусь к тебе как к собственной дочери. Мне все это показалось очень странным.

Торжественный обед превратился в драму, а конфликт явно не исчерпал себя. Все последующие до Рождества выходные я встречалась с Лидой и Алексом, поняв, что досуг родственников сильно отличается от привычного мне. Моим поведением продолжали оставаться недовольны, и уже не только тетя, но и вся семья. Я возвращалась по пятницам и субботам в два-три часа ночи, и хоть у меня был собственный ключ и открывала и закрывала дверь я очень тихо, все равно тетя непременно просыпалась и начинала выговаривать мне, что я не даю им спокойно спать, а им с утра на пробежку, и вообще я должна думать о том, как я живу, а не шляться бог знает где по ночам.

В последние выходные перед Рождеством я и вовсе вернулась домой только на следующий день, в воскресенье вечером, и тут же поняла, что совершила какой-то смертельный грех.

– Твоя мама звонила, – сказала тетя Клава. – Спрашивала, как ты. А я не знаю, как ты, потому что не знаю, где ты. Ты не звонишь и вообще, видимо, думаешь, что тут у нас гостиница.

– Минуточку, я должна отчитываться за каждый мой шаг? Я уже большая девочка. И не ваша дочь. Спасибо за гостеприимство, но думаю, что мне лучше подыскать другое жилье.

– Маша, зачем ты так категорично?! Скоро же Рождество, давай не будем портить друг другу настроение. Я просто переживаю за тебя. Где же ты была?

– Вообще-то это вас не касается, но если так интересно – у друзей. У Алекса и Лиды.

– Как это, меня не касается? Ты знаешь, какие тут законы? Ты можешь делать что хочешь, но так, чтобы это никак не отразилось на моей семье.

– Не волнуйтесь, тетя, мы не употребляем наркотики, не воруем и не занимаемся проституцией.

Услышав последнее, тетя поморщилась и плотнее укуталась в длинный, расписанный крупными пионами платок с бахромой, который она набрасывала ночью поверх сорочки и халата. Видимо, это какая-то привычка, потому что к концу декабря стало по-настоящему жарко и душно, так что даже ночью хотелось оставаться одетой исключительно в бикини, а никак не в теплые русские платки.

– Хорошо. А твои друзья нам понравились. Пригласи их на Рождество.

– Может, у них свои планы.

– Если у них свои планы, то понимаю, но если нет – пусть приходят, не стесняются. А ты оставайся, ни в коем случае не думай, что я тебя куда-то гоню. Кстати, ты не могла бы написать несколько статей для нашего сайта? Новогодние поздравления, шутки? Какие-то воспоминания о России?

– Тетя, а зачем вы это делаете? Вы думаете, кто-то из живущих здесь действительно тоскует по России?

– Конечно, это же наша родина.

– А зачем тогда уехали?

– Тут лучше, комфортнее, спокойнее, прекрасная экология. Не все ли равно, Маша? Но людям свойствен патриотизм.

– А еще цинизм и лицемерие. Не верю я, что вам все это нужно. Зачем тогда было уезжать? Чтобы тут вспоминать о бедной России? Тетя, сто лет назад, после первой революции и за несколько лет до второй, люди уезжали, потому что были вынуждены. Их сгибали, их гнали, они, как последние твари, бежали, прячась в товарных поездах и на пароходах, уезжали ни с чем, без надежды, без веры, без эмоций. В них все умирало, а те, кто оставался, подыхали с голоду или сгнивали в камерах под пытками. Вот они имели право испытывать чувство ностальгии, чувство потери родины. А вы-то что? Пара тысяч долларов – и билет на самолет. Интернет – и вот оно, любимое радио, а хочешь – комедии Гайдая и Рязанова. Вас же не уговаривают туда возвращаться, потому что это может быть ошибкой. К чему все это?

– Значит, ты не патриот своей родины?

– Тетя, я не большой любитель словарных шаблонов. Я мечтаю, чтобы каждый человек был счастлив в том, что он делает, там, где живет. Я приехала в поисках счастья сюда. Вряд ли останусь надолго, но в Москву не вернусь.